Часы! угрюмый бог, ужасный и бесстрастный,
Что шепчет: «Вспомни все!» и нам перстом грозит, —
И вот, как стрелы — цель, рой Горестей пронзит
Дрожащим острием своим тебя, несчастный!
Как в глубину кулис — волшебное виденье,
Вдруг Радость светлая умчится вдаль, и вот
За мигом новый миг безжалостно пожрет
Все данные тебе судьбою наслажденья!
Три тысячи шестьсот секунд, все ежечасно:
«Все вспомни!» шепчут мне, как насекомых рой;
Вдруг Настоящее жужжит передо мной:
«Я — прошлое твое; я жизнь сосу, несчастный!»
Все языки теперь гремят в моей гортани:
«Remember, еstо memоr» говорят;
О, бойся пропустить минут летящих ряд,
С них не собрав, как с руд, всей золотой их дани!
О, вспомни: с Временем тягаться бесполезно;
Оно — играющий без промаха игрок.
Ночная тень растет, и убывает срок
В часах иссяк песок, и вечно алчет бездна.
Вот вот — ударит час, когда воскликнут грозно
Тобой презренная супруга, Чистота,
Рок и Раскаянье (последняя мечта!):
«Погибни, жалкий трус! О, поздно, слишком поздно!»

Часы

Как зеркало своей заповедной тоски,
Свободный Человек, любить ты будешь Море,
Своей безбрежностью хмелеть в родном просторе,
Чьи бездны, как твой дух безудержный, — горьки;
Свой темный лик ловить под отсветом зыбей
Пустым объятием и сердца ропот гневный
С весельем узнавать в их злобе многозевной,
В неукротимости немолкнущих скорбей.
Вы оба замкнуты, и скрытны, и темны.
Кто тайное твое, о Человек, поведал?
Кто клады влажных недр исчислил и разведал,
О Море?.. Жадные ревнивцы глубины!
Что ж долгие века без устали, скупцы,
Вы в распре яростной так оба беспощадны,
Так алчно пагубны, так люто кровожадны,
О братья-вороги, о вечные борцы!

Человек и Море

Вчера клан ведунов с горящими зрачками
Стан тронул кочевой, взяв на спину детей
Иль простерев сосцы отвиснувших грудей
Их властной жадности. Мужья со стариками
Идут, увешаны блестящими клинками,
Вокруг обоза жен, в раздолии степей,
Купая в небе грусть провидящих очей,
Разочарованно бродящих с облаками.
Завидя табор их, из глубины щелей
Цикада знойная скрежещет веселей;
Кибела множит им избыток сочный злака,
Изводит ключ из скал, в песках растит оаз —
Перед скитальцами, чей невозбранно глаз
Читает таинства родной годины Мрака.

Цыганы

Жена в земле… Ура! Свобода!
Бывало, вся дрожит душа,
Когда приходишь без гроша,
От криков этого урода.
Теперь мне царское житье.
Как воздух чист! Как небо ясно!
Вот так весна была прекрасна,
Когда влюбился я в нее.
Чтоб эта жажда перестала
Мне грудь иссохшую палить,
Ее могилу затопить
Вина хватило бы… Не мало!
На дно колодца, где вода,
Ее швырнул я вверх ногами
И забросал потом камнями…
— Ее забуду я — о, да!
Во имя нежных клятв былого,
Всего, чему забвенья нет,
Чтоб нашей страсти сладкий бред
И счастья дни вернулись снова,
Молил свиданья я у ней
Под вечер, на дороге темной.
Она пришла овечкой скромной…
Ведь глупость — общий грех людей!
Она была еще прелестна,
Как труд ее ни изнурил,
А я… я так ее любил!
Вот отчего нам стало тесно.
Душа мне странная дана:
Из этих пьяниц отупелых
Свивал ли кто рукою смелых
Могильный саван из вина?
Нет! толстой шкуре их едва ли
Доступна сильная вражда,
Как, вероятно, никогда
Прямой любви они не знали,
С ее бессонницей ночей,
С толпой больных очарований,
С убийством, звуками рыданий,
Костей бряцаньем и цепей!
— И вот я одинок, я волен!
Мертвецки к вечеру напьюсь
И на дороге растянусь,
Собою и судьбой доволен.
Что мне опасность и закон?
Промчится, может быть, с разбега
С навозом грузная телега,
Иль перекатится вагон
Над головой моей преступной,
Но я смеюсь над Сатаной,
Над папой с мессою святой
И жизнью будущею купно!

Хмель убийцы

Струится кровь моя порою, как в фонтане,
Полна созвучьями ритмических рыданий,
Она медлительно течет, журча, пока
Повсюду ищет ран тревожная рука.
Струясь вдоль города, как в замкнутой поляне,
Средь улиц островов обозначая грани,
Поит всех жаждущих кровавая река
И обагряет мир, безбрежно широка.
Я заклинал вино — своей стру»й обманной
Душе грозящий страх хоть на день усыпить;
Но слух утончился, взор обострился странно:
Я умолял Любовь забвение пролить;
И вот, как ложем игл, истерзан дух любовью,
Сестер безжалостных поя своею кровью.

Фонтан крови